Потребителски вход

Запомни ме | Регистрация
Постинг
13.04.2007 19:34 - Любопитство по български или народопсихология на старците
Автор: glishev Категория: Лични дневници   
Прочетен: 1935 Коментари: 0 Гласове:
0

Последна промяна: 13.04.2007 19:35


“Удивителен народ. Яка им е жилката, като ги гледам.”

С този текст нямаме за цел да дописваме Иван Хаджийски. Към неговата „Оптимистична теория” няма какво да се добави. Още повече, че след току-що отминалия изборен кръг като че ли няма кой знае какви основания за оптимизъм относно здравия разум на нацията. Но в края на краищата би било крайно жалко да се вторачваме единствено в днешния ден. А тази наша нация би трябвало да е нещо повече от сбора на българските граждани. Ако я мислим като живата среда, в която се проявяват най-добрите и най-лошите нейни синове и дъщери, можем да си позволим да говорим по един донякъде абстрактен начин за една или друга черта на събирателния български характер. Нека ни бъде позволено да поразсъждаваме над любопитството като двигател на обществото ни. Трябва ли да се спираме на това, че подобен поглед е повече от нужен в настоящите дни на едва ли не престъпна гражданска инертност?

Има нещо изключително в начина, по който се проявява любопитството на българина. Изглежда фалшиво и надуто на фона на заобикалящото ни скудоумие, но все пак си остава вярно, че когато е любопитен, нашенецът е способен да сдъвче и дори понякога да смели направо невероятни количества информация. Малобройната порода на гладните и жадни за знание (а понякога и за правда) не е изчезнала от страната ни и дори вероятно България е от последните места в света, където идеалът за един постижим енциклопедизъм се запазва зад израза “обща култура”. Подобна разговорна фраза отдавна е загубила смисъл в много от свръхспециализиращите се общества. Така че за българите посмаленото, но не и унищожено значение на „общата култура” е своего рода рядък, екзотичен капитал, който е трудно, но не и невъзможно да бъде впрегнат в полезно действие.
Самият ни ежедневен език свидетелства за политически некоректното (в добрия смисъл) и твърде категорично схващане на “културността”. Така и до днес разграничаваме по-лесно с “културен” и “некултурен” отколкото с “познат” и “непознат”. Обичайно мнение, което може да се чуе от устата на много здравомислещи българи е, че културата е една за всички, независимо от раса, вяра и език, а различията идват в различната степен на усвояването й. „Мултикултурността” на все по-малкия днешен свят все още не е осъзната изцяло у нас. “Култура” за определен джинс българи е всичко “смислено”, присъщо на “здравия разум”, на интелигентното любопитство и, най-общо казано, на усета към живота. Обратно, “некултурно” е всичко, което изглежда неестествено на вече споменатия леко архаизиращ “здрав разум”. Нетрадиционните пътища за (себе)познание, отдадеността на някакъв необикновен модус вивенди подлежат на внимателно оглеждане и недоверчива преценка от страна на конвенционално любопитстващия, но и винаги здравословно скептичен и консервативен тукашен интелект.
В известен смисъл, това, което можем да наречем “българска любознателност”, принадлежи по-скоо на деветнайсетия и двайсетия век отколкото на годините от ‘00 до ‘06. Притежателите на това качество обичат да научават (и да колекционират) обеми от факти, по възможност придружавани от цифри. Така в село Странско, Чирпанско може да бъде срещнат възрастен мъж, отлично запознат с биографията и творчеството на не особено популярния поет Кирил Христов. Това е единственият носител на “българската любознателност” в селото, но пък ерудицията му, изградила се бавно около интереса му към споменатия поет, стои вън от съмнение. Знанията на стария селянин започват от Христов, но, за да изгради за себе си среда, в която да постави автора, той е решил, че трябва да научи много за българската литература приблизително от Съединението до 1956 г. Друг може да се интересува от астрономия или нумизматика. Винаги става дума за силен и искрен интерес към не особено интересен за широка публика, но сам по себе си вълнуващ и предизвикателен дял на познанието. Този интерес не може да бъде наречен просто хоби, защото рядко води до срещи със съмишленици или до някаква форма на клубен живот. А и в редица случаи с по-възрастни “любопитници”, този интерес прераства в редовни посещения на обществените библиотеки, където понякога тихо се получават сериозни изследователски резултати. Неизменна черта на истински любопитния българин е проникновеното, безкористно (тоест незаплатено) навлизане в предпочитаната проблематика, придружено с донякъде противоречащи си самоусещания. От една стана, любопитният ясно съзнава, че не е професионалист, а само талантлив и трудолюбив дилетант. От друга, той не робува на авторитети и винаги е готов да влезе в остра полемика дори с признавани и от самия него познавачи в съответната материя. Може би тук се крие raison d’e^tre на поговорката, че в България от политика, история, коли и футбол разбират всички. По подобен начин в Калмикия всички разбират от шахмат. Може би си струва да се помисли върху особените самоуверености и “националните спортове” на различните народи.
В известен смисъл любопитният българин сякаш е излязъл направо от Възраждането: често е самоук и склонен да разсъждава смело и да конструира тезиси по много въпроси, въоръжен само с куп голи факти и бръснача на Окам.
Като истинско всеядно животно, любопитният българин предпочита не да подбира, а да трупа информация. Вярното и невярното, истината и недоразумението се класифицират само в собствения разсъдък. Така любопитният крачи през любимите си теми (нека повторим, че не става дума за хоби, а за неудържимо желание за самоизграждане) като англичанин с корков шлем и мачете през джунглите на необятната Британска империя на знанието. Този възторжен пионерски дилетантизъм поднася както блестящи резултати, дължащи се на интуицията на изключителни умове, така и ужасни провали, предизвикани от предоверяването на недостоверни податки и липсата на работен метод. От положителната страна на неравенството тук можем да споменем така и ненаписания, но замислен с величествен размах роман за княз Владимир-Расате на Йордан Вълчев или страдащата от известна алогичност, но все пак изключително внушителна книга на Димитър Съсълов “Пътят на България”. А от отрицателната ще се наредят безброй неуспешни и неубедителни съчинения от рода на творбите на Стоян Шангов или “Едип Тиранинът” на Орлин Стефанов, където дилетантството е задушило всеки благороден порив на здравия разсъдък.
Нека кажем, че тази характерна национална особеност (която като всички сериозни национални черти се проявява у едно живо, мислещо и горящо малцинство), това дръзко интелектуално любопитство има своята приемственост поне от епохата на Възраждането до днес. Признаците му могат лесно да се проследят от първите смели опити за превод на български на класически текстове, макар и не от оригиналните езици, през бума на българското икономическо чудо от средата на ХІХ в. докъм Балканските войни. То може да бъде разпознато и в Антологиите на розата на Гео Милев, и в личните записки на изключителни свидетели за своето смутно време като художника Иван Пенков и писателя Борис Делчев. А за да не остане място за мрачния въпрос дали пък по пътя към нашето днес това любопитство не се е загубило, не бива да пропускаме “Нова книга за българския народ” на Никола Георгиев с нейния ловък и безпощаден аналитичен заряд.
Любопитството погуби котката, казва една стара поговорка, но все пак котката на българския герб е лъв… Което нямаме право да забравяме.

 


Следва същият мой текст, преведен на руски с няколко малки грешчици (при това без мое знание). Случайно го открих, ровейки си из Гугъл.

Любознательность по-болгарски 
«Удивительный народ. Крепкий у них корень, как я погляжу».

Я не собираюсь дописывать Ивана Хаджийского. К его «Оптимистической теории болгарского народа» прибавить нечего. Тем более, что после только что прошедшего тура выборов вроде бы не осталось повода для оптимистических заблуждений насчет здорового разума нации. Но в конце концов было бы очень жаль замыкаться только во дне сегодняшнем. Нашей нации надо бы быть чем-то большим, нежели просто суммой граждан Болгарии. Если мы считаем народ живой средой, в которой проявляют себя как лучшие, так и худшие его сыны и дочери, то можем себе позволить говорить, в некотором очень абстрактном смысле, о тех или иных чертах собирательного болгарского характера. Позволим себе порассуждать о любопытстве как о двигателе нашего общества. Надо ли говорить, что такой взгляд более чем нужен в наше время, эпоху едва ли не преступной гражданской инертности?

Болгарское любопытство проявляется исключительным способом. Оно выглядит фальшиво и напыщенно на фоне окружающего нас скудоумия. Но тем не менее это правда, что наш человек может пережевать и даже в некоторых случаях переварить прямо-таки невероятное количество информации. В нашей стране не перевелась малочисленная порода алчущих и чающих знания (а иногда и правды). Вероятно даже, что Болгария – одно из последних мест в мире, где постижимый идеал энциклопедической образованности не потерялся за понятием «общая культура». Это разговорное сочетание слов давно потеряла свой смысл во многих чересчур развитых обществах. А для болгар съежившееся, но тем не менее не уничтоженное значение «общей культуры» -- своего рода редкий, экзотический капитал, который трудно, но не невозможно поставить на службу пользе.

Даже сам наш бытовой язык свидетельствует о политически некорректном (в хорошем смысле) и очень категоричном понимании «культурности». Нам до сих пор проще различать людей по принципу «культурный» -- «некультурный», нежели по принципу «наш» -- «не наш». Культура одна на всех, независимо от расы, веры и языка, а различия происходят от того, что ее в различной степени усваивают, -- это обыденное мнение, которое можно услышать из уст многих здравомыслящих болгар. «Мультикультурность» сегодняшнего, все более сужающегося мира все еще не осознана у нас полностью. «Культура» для болгар определенного пошиба – это все «осмысленное», присущее «здоровому рассудку», интеллигентному любопытству и, самыми общими словами, ощущению жизни. Напротив, «некультурно» все, что кажется неестественным уже упомянутому слегка устаревшему «здоровому рассудку». Нетрадиционные пути (само)познания, отдачи какому-то необыкновенному модус вивенди, местный интеллект, условно любопытный, но при этом консервативный и исполненный здорового скепсиса, подвергает внимательному рассмотрению и недоверчивой оценке. В известном смысле то, что мы можем назвать «болгарской любознательностью», принадлежит скорее девятнадцатому и двадцатому веку, нежели первым шести годам века двадцать первого. Обладающие этим качеством любят узнавать (и коллекционировать) огромные объемы фактов, по возможности сопровождаемых цифрами. Так, в селе Странско или Чирпанско можно повстречаться с пожилым человеком, который будет отлично разбираться в биографии не особенно популярного поэта Кирила Христова. Это будет единственный носитель «болгарской любознательности» на все село, но тем не менее его эрудиция, постепенно выстраивающаяся вокруг его интереса к названному поэту, не подлежит сомнению. Знания старого крестьянина начинаются с Христова, но, чтобы выстроить себе среду, в которую впишется этот автор, он решает, что надо узнать как можно больше о болгарской литературе приблизительно от Воссоединения с Восточной Румелией в 1885 г. до Апрельского пленума Болгарской коммунистической партии 1956 г. Другой может интересоваться астрономией или нумизматикой. В любом случае речь идет о сильном и искреннем интересе к не особенно привлекательному для широкой публики, но самому по себе волнующему и провоцирующему предмету познания. Этот интерес не назовешь просто хобби, потому что он редко выливается во встречи с единомышленниками или какие-то формы клубной жизни. А в ряде случаев у более или менее пожилых «любопытных» этот интерес перерастает в регулярные посещения общественных библиотек, где иногда удается проводить серьезные исследования. Неизменная черта по-настоящему любопытных болгар – проникновенное, бескорыстное (то есть неоплачиваемое) погружение в предпочитаемую проблематику, сопровождаемое порой противоречивыми самоощущениями. С одной стороны, любопытствующий ясно осознает, что он не профессионал, а лишь талантливый и трудолюбивый дилетант. С другой стороны, он не заискивает перед авторитетами и всегда готов ввязаться в острую полемику даже с тем, кого он сам признает знатоком в соответствующей области. Может быть, тут кроется raison d etre поговорки, что в Болгарии в политике, истории, машинах и футболе разбираются все. Так же, как в Калмыкии все разбираются в шахматах. Может быть, стоит поразмышлять об особых «самоуверенностях» и «национальных спортах» различных народов.

В известном смысле любопытные болгары словно пришли прямо из времен Возрождения: они часто самоучки и склонны рассуждать смело и конструировать тезисы по многим вопросам, будучи вооружены только голыми фактами и бритвой Оккама. Как настоящее всеядное животное, любопытный болгарин предпочитает не выбирать, а накапливать информацию. Лишь его собственный рассудок отделяет верное от неверного, истину от недоразумения. И так любопытный пробирается по своим любимым темам (повторим, что речь идет не о хобби, а о неудержимом желании построения себя), как англичанин в пробковом шлеме и с мачете в руке по джунглям необъятной Британской империи знания. Этот восторженный дилетантизм первооткрывателей приводит как к блестящим результатам, порожденным интуицией незаурядных умов, так и к ужасным провалам, вызванным чрезмерным доверием к недостоверным предположениям и отсутствием методики работы. У такого противоречия есть положительная сторона – например, так и не написанный, но задуманный с величественным размахом роман Йордана Вълчева о князе Владимире-Расате или страдающая известной алогичностью, но все же исключительно внушительная книгу Димитра Сысылова «Путь Болгарии». А с отрицательной стороны выстроятся бесчисленные неуспешные и неубедительные сочинения вроде произведений Стояна Шангова или «Эдипа Царя» Орлина Стефанова, в которых дилетанство задушило все благородные порывы здравого рассудка.

Надо сказать, что эта характерная особенность (которая, как все серьезные национальные черты, проявляется у живого, мыслящего и горячего меньшинства), это дерзкое интеллектуальное любопытство прослеживается от эпохи Возрождения по крайней мере до наших дней. Его признаки можно заметить в первых смелых попытках перевода на болгарский классических текстов, пусть и не с языков оригинала, потом – в буме болгарского экономического чуда, длившемся с середины XIX века до Балканских войн 1912 – 1913 гг. Его можно ощутить и в «Антологии розы» Гео Милева, и в дневниковых записях таких выдающихся свидетелей своего смутного времени, как художник Иван Пенков и писатель Борис Делчев. А чтобы не возникало мрачных вопросов, не потерялось ли это любопытство по дороге к нашему сегодня, не пройдем мимо «Новой книги о болгарском народе» Николы Георгиева с ее ловким и беспощадным аналитическим зарядом. От любопытства кошки дохнут, говорит старая поговорка, но все же кошка на болгарском гербе – это лев. И мы не имеем права об этом забывать.    

Перевод с болгарского:

 

Раевская Мария Александровна

 

 




Гласувай:
0



Следващ постинг
Предишен постинг

Няма коментари
Търсене

За този блог
Автор: glishev
Категория: Технологии
Прочетен: 64011
Постинги: 10
Коментари: 10
Гласове: 59
Архив
Календар
«  Март, 2024  
ПВСЧПСН
123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031